Сеть молодежных независимых проектов,
объединенных общей целью – развитие общественной дискуссии в России
объединенных общей целью – развитие общественной дискуссии в России
Материал доступен на сайте Новой Газеты
В середине ноября в Госдуме предложили согласовывать просветительскую деятельность с властями, чтобы в нее не вмешивались «антироссийские силы». Давление на сферу образования не ограничивается такими инициативами: летом администрация ВШЭ отказалась продлевать контракты, как сообщил студенческий журнал DOXA, «оппозиционно настроенным» преподавателям. После этого они решили создать независимый «Свободный университет» без давления и цензуры.
Просветительский проект InLiberty появился гораздо раньше — в 2009 году как программа дополнительного образования. По словам создателей, их главная цель — формирование среды, в которой ученики «овладеют актуальными интеллектуальными навыками — критическим мышлением, коммуникацией и способностью разбираться в собственных ценностях».
В третьем выпуске спецпроекта мы поговорили с администраторами и преподавателями Свободного университета и InLiberty — неклассических образовательных проектов, которые уже сейчас могут конкурировать с университетами. Артур Печериченко, Елена Лукьянова, Артём Земцов и Кирилл Прудников рассказали нам об особенностях новых формах образования, перспективах выпускников и проблемах российского академического сообщества.
— Остальные вузы – не сплошь паноптикумы, а «Свободный университет» — не единственный луч света в темном царстве: такого рода самогероизация мне чужда.
Но Свободный университет действительно свободен от бюрократии и избыточного администрирования. Преподаватели сами решают, какое количество студентов отбирать на курс и какие требования к ним предъявлять, сами выбирают удобный формат занятий и формируют расписание.
Свободный университет свободен от цензуры. Единственный критерий отбора преподавателей — это академичность и качество предлагаемого ими курса, а в процессе отбора новых курсов может принять участие весь преподавательский состав.
Свободный университет свободен от иерархий — преподаватели могут напрямую участвовать в принятии решений, предлагать и воплощать в жизнь собственные идеи развития университета.
— Каждый преподаватель организует свой курс так, как считает нужным — я как администратор никак в это не вмешиваюсь. Большинство занятий проходит в виде семинаров в Зуме, однако кому-то удобно организовать очные лекции в «Прямой речи», кому-то — очные семинары в центре Сахарова. Кто-то переписывается со студентами в телеграме, кто-то создает многостраничный форум для дискуссий по теме курса.
У нас нет единой обязательной для всех системы, и как мне кажется, это плюс — по крайней мере на данном этапе.
Лекционные онлайн-курсы полезны и важны, но они не могут создать сообщества слушателей. Формат лекций на Курсере не предполагает дискуссии — а значит, не предполагает и личного вовлечения в учебный процесс. Они скорее воспринимаются как учебник, который можно открыть в удобное время, немного поконспектировать и снова отложить на полку.
Задача же Свободного университета — выстроить академическое сообщество и пространство дискуссии, альтернативное официальным университетам.
Семинарский формат, как представляется, вполне для этого подходит: семинары — это не только получение знаний, но и общение с интересными людьми.
— Мы предоставляем площадку всем, кому близок наш манифест, и кто разделяет идеи свободного образования. Идеологические взгляды преподавателя в данном случае не играют никакой роли: главное, чтобы курс был академичен, а личные взгляды преподавателя не превращали курс в ангажированную агитку.
Желающие стать преподавателями предлагают нам свои авторские курсы — преподаватели СУ с схожими научным интересами обсуждают их и решают, принимать курс или нет. При необходимости предлагают правки и уточнения в программу. Если у нас еще нет преподавателей, которые могли бы судить о предлагаемом курсе, мы ищем внешних рецензентов.
— Каждый преподаватель сам вырабатывает критерии отбора на свой курс. Если курс обзорный — вполне может быть достаточно желания учиться и самых базовых знаний о предмете. В таких случаях преподаватели часто отказывают тем, у кого и так есть профильное образование схожей тематики, и выбирают мотивированных абитуриентов, пока не слишком детально знакомых с темами курса.
Если же курс узкоспециализированный — может понадобиться довольно серьезный бэкграунд и наличие у абитуриента конкретных планов и проектов, развитию которых может помочь прохождение курса.
— В планах такого нет — мы остаемся сообществом энтузиастов и пока что даже не ищем себе помещения. Уверен, что для многих наших преподавателей бесплатный формат занятий — вопрос принципа. Знание должно быть свободным.
Недавно мы запустили краудфандинг — пока что все нужды университета покрываются им. Возможно, в будущем некоторые курсы будут платными, однако пока ничего такого не планируется.
— Успешно пройдя наш курс, студент получает рекомендацию от преподавателя — которая вполне может ему пригодиться, например, при поступлении в магистратуру или аспирантуру.
Мне кажется, высшее образование в России довольно сильно фетишизировано. Работодатели хотят видеть у сотрудников государственныею дипломы; люди, зная это, ценят их выше, а к негосударственным образовательным организациям относятся менее серьезно — это во многом замкнутый круг. Поэтому логично, что часть работодателей отнесётся к Свободному с некоторым скепсисом. Но, как видится мне, следует не подстраиваться под такое положение дел, а потихоньку пытаться его изменить. Чем больше выпускников в Свободном — тем больше значит наше имя. Университет — это люди.
— В Вышке у нас была потрясающая кафедра, мы вместе творили и учились европейским ценностям. Мы не подозревали, что ректор сможет разорить свое прекрасное детище. Но так случилось, не мне его судить.
В вузе, в отличие от школы, учат не просто определениям, а учат людей, серьезно настроенных на работу, мыслить и видеть большую картинку.
Первый же мой онлайн семинар дал более высокие результаты и по посещаемости, и по результатам. У меня никогда не бывает просто лекций, это всегда творчество, практика. И в онлайне ребята работали как черти, где бы кто не находился.
— Нет, ничем не отличается. У меня никогда не было деления на лекции и семинары, формат всегда был смешанным. Но сейчас еще появились чаты групп, расширяющие пределы курса: студенты общаются, делятся своими переживаниями, обмениваются литературой. Эти ребята никогда не видели друг друга вживую, но они безумно дружные.
— Мы ничего не ожидали, делали все очень быстро, «на коленке». Единственное, мы четко понимали, что хотим полностью уйти от системы регулирования учебного процесса, действующей в государственных вузах; что наш университет будет саморегулируемым, у нас будет своя система самоуправления — как раз на таких идеях был основан Свободный университет в Берлине. Видимо, мы попали в точку разлома, когда не только преподаватели, но и студенты стали остро реагировать на проблемы российского образования: снижение качества, бюрократия, «галочно-палочные показатели».
Нам пришло более 5000 заявок на обучение: на мой курс был конкурс 5-6 человек на место. Мы к этому совсем не были готовы, отбор мотивационных писем был очень тяжелым.
Не успели мы начать читать курсы, как оказалось, что есть большое количество желающих преподавать в «Свободном университете», в том числе людей, не относящихся к ВШЭ. Особенно сложно с согласованием времени проведения курсов, потому что студенты живут от Амурской области до штата Мичиган.
Хотя длина каждого отдельного курса может быть разной, в целом пока что мы работаем по модулям. У нас уже сформировались три «унии», три научных направления внутри университета: «филология и культура», «философия и история», «право и политология»; к последнему скоро должны присоединиться основы антикоррупционных знаний. Мне кажется, что уже в очень скором времени эти направления смогут стать основой для настоящих магистерских программ, по крайней мере, мы к этому идем, а пока ведем переговоры с разными зарубежными университетами по включению наших курсов в их программу. Первое такое сотрудничество планируется в Латвии: это будет курс смешанного формата по политологии в российском контексте.
— Этот проект абсолютно невозможно было бы реализовать. К тому же мы к нему не имеем никакого отношения. Мы граждане мира, мы «живем» в интернете, как они станут нас аккредитовывать?
— На мой взгляд, InLiberty создает уникальные для России просветительские, образовательные проекты. Принципиальные отличия — живая команда, увлеченная своим делом, у которой есть свой набор идей и принципов, которых им важно придерживаться. В России это пока большая редкость. Еще отсутствие патернализма, готовых знаний, ответов. InLiberty старается поднимать по-честному самые актуальные проблемы об устройстве современного общества. Этим сейчас мало кто занимается.
— В школах использовались экспериментальные игровые методики, инструменты работы, симуляции, проигрывания тех или иных социальных процессов, оптик. Студенты пытались на практике — через конкретные кейсы, проблемы — проверять, как именно работает та или иная теория, концепция, и что происходит с даже самой красивой теорией, когда меняется контекст (социальный, демографический и т.д.). Минимум лекций — максимум самостоятельной и командной работы студентов вместе с кураторами. Готовое, разжеванное «знание» не спускается откуда-то «сверху», все собирается по частям «снизу» каждым студентом — через постоянные взаимодействия друг с другом, конфликты, отстаивания и апробации своих тезисов, столкновения с конкретными кейсами из реальной жизни, парадоксами. Эти школы дают возможность собрать свое собственное знание, понимание социальной реальности, поучаствовать в процессе его создания, пересборки. Мне кажется, если ты не участвуешь хотя бы опосредованно в этом процессе, то это и не совсем твое знание.
— Но требования для всех прозрачные и одинаковые — мини-эссе на одну из предложенных тем и что-то типа мотивационного письма, но в видео-форме на несколько минут. Ключевые критерии отбора — это личная мотивация человека, умение думать собственной головой и какие-то базовые знания, касающиеся тематики школы.
— Скорее, учеба на этих школах — это о самообразовании, проверки своих принципов на прочность, попытке разговора об общем благе, проблеме коллективного действия, ценностях и т.д. Прямой корреляции онлайн-школы и каких-то работодателей, основной учебы здесь, думаю, нет.
— Школа Инлиберти – это такая экосистема. Это экосистема людей, идей, событий, какого-то существующего в едином пространстве сообщества создания единого образования.
Почему я это говорю?
Потому что я сам присоединился к проекту как студент, еще в 2016-ом году я стал участником как раз летней школы. Всегда школа связана с какой-то идеей, и та школа была про справедливость, была в Грузии. Пять дней мы там замечательно существовали. Те связи и тех людей, которые я там получил, меня как-то обратно в проект и притянули.
— Задач было несколько: не только сделать так, чтобы ребята дошли до конца (а это сделать очень сложно), но и ещё попробовать воспроизвести это сообщество, которое случается магическим образом. Например, когда вечером на летних школах мы собирались после лекции, курили с преподавателями, ели грузинскую еду, пили вино. На самом деле, в этот момент самые настоящие знания-то и появляются: меняется фокус [восприятия], меняется роль преподавателя.
Вторая задача — как это сделать. Мы эти две задачи и решили: первая задача – это очень высокая «доходимость», у нас 94% студентов приступили и решили финальное задание, поучаствовали в финальной активности. Вторая: получилось сообщество — мы придумали «курилку онлайн». То есть после лекций, в 22 часа мы расходились по комнатам в зуме, у каждой комнаты была какая-то тема. Сначала темы для обсуждения в«курилке» предлагали кураторы. И в комнатах проходили какие-то дебаты, какое-то обсуждение. Потом уже наши студенты сами предлагали какие-то темы.
И из этого потом вырастают какие-то сообщества: у нас все чаты живые, ребята встречаются по городам, они вместе переходят в другие проекты. Они совместно участвуют в курсах Свободного университета, более того, они у себя организуют какие-то практики внутри. Ну это прикольно, то есть, я прошел тот путь, через который многие преподаватели проходили: через участника школы, до преподавателя, организатора.
— Университетский формат — это классические лекции и семинары? Мне кажется, что на уровне школы мы видим, что лекции не работают. Мне кажется, что дистант все оголил: те средства и формы образования, которые мы использовали, мы плохо их использовали. Если лектор не вовлекает своих слушателей в деятельность, они отключаются. Если, например, в обычной аудитории они просто засыпают, то в зуме они просто гасят экран и начинают варить кофе. И поэтому, мы закладывали изначально активное обучение. Этих способов немного: это кейсы, проекты, дебаты (это наверное то, почему Инлиберти известен больше всего), всевозможные игры, симуляции, совместные брейнстормы.
Мы хотим добиться от ученика больше софт-скиллов и метакомпетенций, чем хардовых знаний. То есть досконально знать деонтологию и утилитаризм — это круто конечно, но лучше знать линии аргументации, знать как спорить, и спорить уважительно. Второй образовательный результат — это командное взаимодействие, мы хотим, чтобы ребята научились создавать общий продукт, общее знание.
— Команда школы состоит из держателя проекта, методиста, ответственного за содержание, который плавает в теме, разбирается в ней. Это такой костяк. Плюс наши продюсеры, администраторы. Далее мы разбиваемся уже к кураторам и модераторам: весь поток, сто человек, делится на 4 группы, у каждой группы есть наставник и есть помощник, и они уже распределяют обязанности.
Студенты попадают школы через конкурс эссе, они решают один из кейсов, пишут это решение и снимают небольшой мотивационный ролик, где уже просто рассказывают о себе
Эссе мы проверяем критериально: мы смотрим на то, решил ли студент кейс вообще и как он его решил. Есть критерии: аргументация, новизна идей, использование теории, а на видео мы оцениваем мотивацию.
— У нас все преподаватели приглашенные, и их рекомендует куратор школы — то есть человек, ответственный за содержание. А наши преподаватели — это те люди, с которыми мы либо уже работали, либо работали с теми, с кем они работали.
— Если есть спрос на эти школы, значит где-то классический университет не удовлетворяет. Есть действительно много летних школ, которые пользуются спросом и студенты с удовольствием их посещают. В том же самом Европейском университете. Что-то академическое сообщество не так делает с гуманитарным знанием, если действительно есть спрос на похожий материал, только поданный в другом виде, какая-то большая обратная связь, большая включенность.
Создается определенное сообщество, которое движет тебя вперед. Я вижу много молодых ученых, которые меня вдохновляют, их работы, которые они добросовестно делают. И одновременно я вижу, что существует большой образовательный разрыв, он уже даже не между Москвой и регионами, а между Высшей школой экономики и всеми остальным миром.
Над спецпроектом работали участники «Пространства Политика»:
Ирина Пономаренко, Аня Калюжная, Артем Берлин и Алексей Жабин.