Сеть молодежных независимых проектов,
объединенных общей целью – развитие общественной дискуссии в России
объединенных общей целью – развитие общественной дискуссии в России
В феврале 2022 года Россия признала независимость Донецкой и Луганской «народных республик». Пока эксперты и широкая общественность гадали, чем это обернется для будущего республик и Украины, российская армия вошла на территорию Украинского государства.
Президент Путин и российские государственные деятели оправдывают свое вмешательство, ссылаясь на восемь лет страданий и «геноцид» населения Донбасса. «Мир для жителей Донбасса» — один из главных лозунгов и веская причина для многих российских граждан поддержать «специальную военную операцию» в Украине.
Однако реальность этих непризнанных мировым сообществом народных республик накануне российского вторжения была мрачной, и не только из-за так называемой «украинской агрессии». После восьми лет войны один из самых процветающих регионов Украины полностью обнищал, де-факто интегрировался с Россией и де-украинизировался.
Хотя эта ситуация стала результатом многих факторов, включая политику Украины в отношении отколовшихся территорий, именно российское государство следует винить в том, что после многих лет непрерывной «поддержки» две республики оказались лишены любого возможного будущего, кроме того, которое выбрала для них Россия.
В начале 2014 года, когда антимайдановские протесты в Донбассе начали получать все большую поддержку среди местного населения, многие наблюдатели утверждали, что Донбасс — это «черная дыра» для украинской экономики. В то же время жители Донбасса, которые не поддерживали Евромайдан и придерживались пророссийских взглядов, считали наоборот: аргумент «Донбасс кормит Украину» был одним из самых распространенных в поддержку большей независимости региона.
На самом деле это не так: объем производства на душу населения в регионе был сопоставим со средним показателем по Украине. Не смотря на то, что Донбасс вносил большой вклад в украинскую экономику, его угольные шахты, металлургические заводы, коксохимические предприятия, химические заводы и угольные электростанции пользовались значительным объемом явных и скрытых субсидий в виде щедрых государственных заказов, контроля цен на продукцию и мизерных штрафов за загрязнение окружающей среды. Несмотря на это, хотя Донбасс в целом не был ни чистым донором национального бюджета, ни чистым получателем выравнивающих субсидий из Киева, его довоенная экономическая структура стала основным фактором проблем, с которыми Донецкая и Луганская «народные республики» столкнулись в течение следующих семи лет.
До 2014 года Донбасс был сравнительно богатым, но экономически убыточным регионом. Его экономическая значимость сохранилась в традиционных сферах добычи полезных ископаемых и разработки карьеров, однако наибольший экономический рост наблюдался в секторе услуг. Общая значимость экономики Донбасса для постсоветской Украины неуклонно снижалась: с 17,3% ВВП Украины в 1996 году до 14,5% в 2013 году.
Несмотря на это, зарплаты и оклады были одними из самых высоких в стране. По уровню валового располагаемого дохода Донецкая область на протяжении 2000-х годов оставалась второй по благосостоянию областью Украины после Киева (Луганская область стабильно отставала). Уровень доходов на Донбассе был на 6% выше, чем в среднем по стране, а в Донецкой области даже на 12% лучше, чем в среднем по Украине.
За первые четыре года конфликта общий ВВП Донбасса в постоянных ценах в местной валюте упал всего до 38,9% от уровня 2013 года. На неподконтрольных украинскому правительству территориях значительно снизились зарплаты: среднемесячная зарплата в 2016 году в ДНР составляла 38% от довоенного уровня, в ЛНР — 34%. Это было почти в два раза меньше, чем средняя зарплата на контролируемых правительством территориях того же региона. Это падение доходов отразилось в резком снижении потребительского спроса: совокупный объем розничных продаж по всему региону в 2017 году составил от 38,6% до 44,8% от уровня 2013 года.
В 2017 году все легальные экономические отношения между отделившимися территориями и территориями, контролируемыми украинским правительством, были прекращены: Украина объявила «экономическую блокаду», а две республики ответили «национализацией» украинских предприятий. Из-за нехватки сырья, которое ранее поставлялось с контролируемых Украиной территорий, экспроприированные металлургические заводы остановили производство.
4 мая 2017 года премьер-министр России Дмитрий Медведев поручил Федеральному агентству по государственным резервам выделить 10 миллиардов рублей из Национального резервного фонда для «восполнения запасов сырья, необходимого для черной металлургии». Активы, конфискованные в результате «национализации», были собраны в ЗАО «ВнешТоргСервис», компанию, зарегистрированную в Южной Осетии — еще одной поддерживаемой Россией отколовшейся территории на севере Грузии.
Южная Осетия стала платежным центром, через который деньги из Донбасса шли в Россию и возвращались обратно в виде товаров. Эта схема была создана для обхода санкций со стороны ЕС, США и других стран, предусматривающих наказание за ведение бизнеса непосредственно с сепаратистскими территориями. Однако «национализация» привела к дальнейшему упадку. «ВнешТоргСервис» столкнулся с просрочками в выплате зарплаты и стремительно растущими долгами, вызванными пандемией коронавируса. В январе 2021 года Министерство доходов и сборов ДНР заявило, что в 2020 году объем экспорта холдинга сократился на 45%, что стало основной причиной общего падения экспорта ДНР на 26,6% за первые одиннадцать месяцев 2020 года.
В целом, война привела к стремительной и болезненной деиндустриализации региона, значительному падению промышленного производства и внешней торговли. В 2020 году большинство заводов производили 15-20% от довоенного объема. Некоторые заводы были разрушены, другие разграблены — станки были вывезены на российскую территорию или проданы на металлолом. Для многих из этих заводов возобновление работы больше невозможно. Крупнейшая розничная сеть «Амстор» была закрыта в 2017 году после того, как российские ритейлеры открыли магазины в регионе.
Для многих городов Донецкой и Луганской областей, оккупированных Россией, шахты были важнейшей частью экономики. До начала военного конфликта в 2014 году многие угольные предприятия были убыточными, и украинское правительство субсидировало их, чтобы не допустить социальную напряженность. В начале 2015 года шахты и заводы в отделившихся республиках работали на инвестиции, сделанные в мирное время. После того как инвестиции были исчерпаны, правительству народных республик следовало бы субсидировать предприятия. Но этого не произошло. Вместо этого последовало сокращение производственных мощностей, зарплат, рабочих мест, ухудшение охраны труда.
С 2014 года были закрыты 22 угольные шахты в неподконтрольной Украине части Луганской области и 19 угольных шахт в Донецкой области, что привело к ликвидации более 60 000 рабочих мест. Многие населенные пункты остались без предприятий, обеспечивающих их экономическую жизнь.
Закрытые шахты были затоплены, что, в свою очередь, создало серьезную экологическую угрозу. Донбасс стал третьим по загрязненности вследствие угольных шахт участком земли в мире, площадь которого составляет около 16 000 квадратных километров. В то же время мелкая, неофициальная добыча угля была де-факто легализована.
По данным Восточной правозащитной, зарплата шахтеров снизилась в 10 раз по сравнению с довоенным периодом. Более 30 000 рабочих мест было ликвидировано в 2020 году, когда ЛНР и ДНР начали закрывать угольные шахты, которые ранее были частью государственного сектора Украины. Согласно официальным документам, работники, занятые на нерентабельных шахтах, были уволены без погашения долгов по зарплате за период 2014-2020 годов.
Протесты рабочих на территории двух республик начались еще в 2015 году. Самой распространенной причиной восстаний была невыплата заработной платы. Однако из-за того, что все независимые профсоюзы были запрещены в 2014 году, а созданные «официальные» профсоюзы не представляли реальных интересов рабочих, все протесты на оккупированных территориях проводились самоорганизованными группами и не имели системного характера. Шесть из 15 протестов, зарегистрированных Восточной правозащитной группой в период 2015-2020 годов, были протестами шахтеров. Другие протесты имели место среди работников общественного транспорта и фабрик, а в 2016 году предприниматели в Луганске протестовали против повышения налогов.
Однако самые серьезные протесты произошли летом 2020 года. Работники шахты «Никанор-Новая» в Луганской области начали первый в истории военного конфликта радикальный протест горняков. Спровоцированный объявлением о том, что Россия планирует закрыть шахту, которая служит экономическим источником жизни города Зоринск, протест продолжался шесть дней и пользовался широкой поддержкой местного населения. Рабочие отказывались покидать шахту до тех пор, пока не получили обещания, что причитающаяся им заработная плата в размере 2,87 миллиона долларов США будет выплачена и что для них будет найдена новая работа на других шахтах.
Аналогичный протест произошел на шахте «Комсомольская» позднее в июне. В определенном смысле обе акции протеста были успешными — требования по зарплате были выполнены, другие требования — нет. Сотрудники местной милиции отказались выполнять приказ о допросе членов семей протестующих, но реакция властей была более жесткой. На четвертый день протеста была отключена мобильная связь и интернет, а въезд и выезд из города были закрыты. Тридцать восемь человек были арестованы, трое из них пропали без вести и до сих пор не найдены. Власти объявили, что протесты были организованы иностранными «спецслужбами» и «агентами влияния».
Возможно, что, несмотря на санкции, большая часть угля из ЛНР и ДНР продавалась на внешние рынки через Россию, получающую выгоду от посредников, участвующих в этом процессе. Расследование показало, что большая часть угля отправлялась в Индию, Беларусь и Украину — после того, как его переклассифицировали как российский. Экономика ДНР в некотором смысле напоминала огромную схему отмывания денег: в то время как российские деньги наполняли государственную казну, из которой выплачивались пенсии и зарплаты бюджетникам, большая часть доходов, произведенных местными предприятиями, уходила частным лицам.
«Они используют эти шахты, экспортируют уголь, ничего за него не платя, платят мизерные зарплаты. Это похоже на частное предприятие, которое по колониальной схеме вытягивает все ресурсы Донбасса», — так описал ситуацию журналист Денис Казанский.
Долг «ВнешТоргСервиса» перед государственным бюджетом ДНР в октябре 2019 года составлял 400 миллионов долларов США. Однако после того, как в 2021 году все крупные заводы обеих республик перешли под контроль компании российского бизнесмена Евгения Юрченко, ситуация изменилась в лучшую сторону, пусть и незначительно.
Экономический упадок вместе с незаконной практикой, истощающей промышленные мощности и бюджет региона, сделали народные республики полностью зависимыми от России. После того как в 2017 году Украина прекратила все поставки товаров и электроэнергии на эти территории, Россия стала единственным экономическим партнером непризнанных территорий, «государственные бюджеты» которых также сильно зависят от российских денег. Уже в 2016-2017 годах 90% средств поступало из России — эта тенденция сохранилась до 2022 года.
После того как Виктор Янукович покинул Украину в феврале 2014 года, украинские государственные структуры практически развалились. В то время как местные администрации в Донецкой и Луганской областях были оккупированы Россией, непризнанные народные республики пережили короткий период турбулентности. В это время было создано множество низовых инициатив, направленных на представление интересов местного населения. Однако они закончились к осени 2014 года, когда их вытеснили и заменили государственными структурами, де-факто действующими в соответствии с решениями местных доверенных лиц, поддерживаемых Москвой.
В целом, политическая система, воспроизведенная в ЛНР и ДНР, была очень похожа на российскую: все партии, профсоюзы и организации были полностью интегрированы в государственный аппарат, который не допускал никаких незапланированных политических вмешательств. Такое положение дел закрепилось довольно быстро из-за их полной зависимости от России — как в военном, так и в экономическом плане. В результате значительная часть людей, участвовавших в протестах 2014 года, вскоре была убрана из структур принятия решения. Местные инициативы были распущены. Военачальники и негосударственные вооруженные группы, которые фактически контролировали определенные территории в первые месяцы войны, потеряли свою власть. Неудивительно, что самыми стойкими критиками политических режимов в народных республиках были те, кто активно протестовал в 2014. Они были либо убиты, либо вынуждены бежать, либо принять новый политический порядок, навязанный Кремлем.
За восемь лет существования двух самопровозглашенных государств были зафиксированы многочисленные нарушения прав человека. Некоторые украинские тюрьмы стали частью вновь созданных государственных структур. Еще в 2016 году правозащитники сообщали, что 5 000 заключенных содержатся в одиночных камерах, их избивают, морят голодом или пытают, если они отказываются выполнять неоплачиваемую работу. С самого начала практика незаконных задержаний, пыток и убийств стала частью жизни в народных республиках. Эта практика применялась как вооруженными группировками и полевыми командирами, так и недавно созданными милицией и специальными службами безопасности.
Людей, публично выражающих проукраинские политические взгляды, задерживали. Самый известный пример — Станислав Асеев, который содержался в тюрьме «Изоляция» в Донецке более двух с половиной лет за публикацию своих наблюдений и комментариев о жизни в ДНР в украинских СМИ. В ноябре 2019 года предприниматель из Луганска был задержан за выражение проукраинских взглядов и приговорен к 13,5 годам за «государственную измену». Летом 2020 года некоторые Telegram-каналы были запрещены за освещение протестов шахтеров.
В июне 2020 года в уголовный кодекс ДНР была включена новая статья «финансирование экстремистской деятельности». В ней говорится, что «поддержка деятельности экстремистского сообщества или экстремистской организации» наказывается лишением свободы на срок до восьми лет. В апреле 2021 года в уголовный кодекс было добавлено положение, предусматривающее уголовное наказание за клевету, совершенную публично и в социальных сетях. Поправки также ввели такие наказания, как исправительные работы и лишение свободы на срок до двух лет. Аналогичные изменения были внесены в законы ЛНР. Многие правозащитники были вынуждены покинуть народные республики после 2014 года, а те, кто остался, продолжили свою деятельность под угрозой насилия со стороны местной милиции и спецслужб.
Обе «народные республики» отменили украинский язык как государственный в 2020 году. С тех пор в местных школах не преподают украинский язык и историю Украины. До 2020 года эти предметы все еще преподавались, хотя и на сокращенном уровне. Украинский язык исчез из общественной сферы. В результате молодые люди, родившиеся незадолго до или во время конфликта, больше не являются украинцами — они не говорят на украинском языке, не знают украинской истории и не считают себя украинцами. Они не знают или не помнят, каково это — жить в Украине.
В то же время Верховный комиссар ООН по правам человека сообщил о случаях, когда людей задерживали не только за то, что они высказывали проукраинские взгляды, но и за то, что делали это на украинском языке. 10 апреля 2020 года тайная полиция ДНР арестовала мужчину, который, как сообщается, писал и пел песни на украинском языке, выражал поддержку Украине и критиковал вооруженные группы в социальных сетях.
Не избежали репрессий и сторонники народных республик, критически относящиеся к их политике и социальным условиям. В декабре 2020 года известный сепаратистский блогер Роман Манекин был арестован по подозрению в том, что он является украинским шпионом за критику вооруженных бандитов ДНР. В январе 2020 года в Донецке был арестован местный блогер и член Общественной палаты (орган, консультирующий «главу» ДНР по социальным и гуманитарным вопросам) после того, как он раскритиковал местную администрацию за коррупцию, а вооруженные группировки за задержание людей, не имеющих паспортов и номерных знаков ДНР. Он был приговорен к девяти месяцам тюремного заключения.
Политическая сцена в ДНР и ЛНР лояльна России и полностью ею контролируется. Происходит не только подавление свободы слова, но и уничтожение любой политической конкуренции. Ни одно из должностных лиц сепаратистов на Донбассе не было свободно избрано, а их правительства де-факто действуют в условиях крайней непрозрачности, что затрудняет определение того, какую степень автономии они имеют на практике по отношению к российскому правительству.
На последних выборах в 2018 году утвержденные Москвой лидеры — Денис Пушилин в ДНР и Леонид Пасечник в ЛНР — победили практически бесспорно, а к участию в выборах были допущены только правящие партии и партии-спойлеры. Партийные списки были составлены из местных жителей, лояльных народу республик, а зарегистрированные на местах коммунистические партии даже не были допущены к участию в выборах.
Единственная реальная оппозиция нынешнему руководству республик исходит от влиятельных ветеранов-сепаратистов, но власти препятствуют их политическим устремлениям: Республиканской партии Донбасса, созданной одним из основателей ДНР и бывшим главой законодательного органа Андреем Пургиным, было отказано в регистрации. В 2021 году лидеры обеих республик публично вступили в Единую Россию.
По разным оценкам, в настоящее время на территориях ДНР и ЛНР проживает лишь 45-70% от первоначального населения, которое в 2014 году составляло более четырех миллионов человек. В 2019 году Владимир Путин подписал указ, предоставляющий жителям ДНР и ЛНР возможность получить российские паспорта в упрощенном порядке. К январю 2022 года более 720 000 жителей Донбасса уже имели российские паспорта. Теперь эти люди считаются «гражданами России, проживающими на Донбассе», что имеет множество последствий. Среди прочего, они получили право голосовать на российских выборах. В Ростовской области России были открыты дополнительные избирательные участки, чтобы новоиспеченные российские граждане — предположительно, все лояльные президенту Владимиру Путину — могли проголосовать на последних выборах в Государственную Думу России в 2021 году. Правительства ДНР и ЛНР предоставили 825 автобусов и 12 железнодорожных поездов, чтобы доставить всех желающих проголосовать в Ростов. Некоторые из избирателей получили свои российские паспорта прямо перед избирательными участками.
Обе «народные республики» были де-факто интегрированы в состав Российской Федерации в тот момент, когда российское правительство признало их независимость, а Путин объявил «специальную военную операцию» на территории Украины. ДНР и ЛНР к этому времени стали полностью зависимыми от России экономически и полностью лояльными политически.
Фактически, политическая система отделившихся республик стала горьким отражением российской политической системы: без конкуренции и демократических институтов, с репрессиями против активистов и законами, которые сделали любую критику в адрес существующего политического порядка потенциально опасной.
Экономика ДНР и ЛНР почти полностью разрушена: большинство шахт и заводов закрыты, а некоторые из них не могут быть открыты вновь, поскольку их инфраструктура была либо сильно повреждена, либо разрушена, либо украдена. Эта зависимость от России только усилилась в последние два года, когда из-за ограничений, введенных COVID, поездки на контролируемые Украиной территории были ограничены, а количество пересечений «линии соприкосновения» резко сократилось. Восемь лет конфликта лишили неподконтрольные правительству регионы Донбасса шансов как на реинтеграцию с Украиной, так и на независимое существование вне какого-либо ранее существовавшего политического образования.
Какое будущее ожидает так называемые «народные республики» в Донецке и Луганске? До того как Россия признала их независимость 21 февраля 2022 года, их предполагаемая судьба заключалась в том, чтобы стать для России рычагом контроля над Украиной. Однако такая перспектива была возможна только в том случае, если бы отколовшиеся территории были реинтегрированы в состав Украины в соответствии с Минскими соглашениями, с предоставлением им широкой автономии и влияния на внутреннюю и внешнюю политику Украины. Этого не произошло.
Вся траектория экономического, политического и культурного развития двух республик в последние годы значительно усилила их отчуждение от Украины. Признание Россией их независимости, за которым вскоре последовало вторжение в Украину, завершило процесс их отделения. В то же время Россия никогда не заявляла о намерении аннексировать эти территории. Большинство людей, все еще проживающих в ЛНР и ДНР, вероятно, поддержали бы такой шаг, но непонятно, почему России выгодно поглотить такой экономически опустошенный регион, а не продолжать использовать его в своих целях, таких как отмывание денег и добыча ресурсов.
Тем не менее, независимо от того, будет ли их «независимость» признана международным сообществом, ни ЛНР, ни ДНР не смогут выжить самостоятельно. Это, вероятно, оставляет на столе только один вариант: Донецкая и Луганская народные республики становятся квазигосударствами, подобными Южной Осетии или Приднестровью, непризнанными международным сообществом и прозябающими под российским зонтиком. В случае Донбасса, однако, последние восемь лет российской интеграции означают, что ДНР и ЛНР будут еще более зависимы от России, чем Южная Осетия или Приднестровье.
Оригинал статьи: Rosa Luxemburg Stiftung